▼ А-а-а-а! Будто в маленький домик аж две ширмы ставят. / Ведь мозг человеческий с утра до ночи, / как волшебный фонарь или калейдоскоп, / как кошачий глаз или перья павлина, / бесконечно меняется, вечно непостоянен. / То смеется, то плачет, то одно, то другое. / А душа человека, как ее ты прознаешь? / Настоящую суть? Настоящие чувства? / Как понять, почему нападает безумие? / «Где ты, милый Хансити! [23] Что с тобою случилось?» / Никто совершенно не понимает. / Но доказательства перед глазами. / В любом труде о душевных болезнях / целые списки каких-то названий, / а ученые, что это понаписали, / ни шиша в деле том не понимают. / Смотрят лишь на пациента снаружи, / на то, как он движется, на то, как ведет себя. / А это брехня для невежей. / Помешалась на страсти — значит, эротоманка. / Людей убивает — значит, маньяк. / Много танцует — значит, хореоман. / Все поджигает — значит, пироман. / Да что это за наука такая? / Дают имена тому, что и так знаем. / Быть врачом для того совершенно не надо. / Все равно что, когда напиваются люди / и один лезет в драку, а второй рыдает, / третий смеется, четвертому мало, / а пятый желает обойти все таверны… / сказать, мол, это пять разных болезней! / Ох уж и странные это диагнозы! / Тякарака, тякапоко, тякапоко, тякапоко, тякапоко…
▼ А-а-а-а! Ох уж и странные это диагнозы! / Вот к нам пожаловал умалишенный. / Профессора и ученые разные / ищут и смотрят, понять все пытаются, / сумасшедший он или все же здоровый. / Но удивительным это покажется / только невежде. Ведь это их дело, / дело врачебное, и бояться тут нечего! / Тякапоко, тякапоко…
▼ А-а-а-а! Дело врачебное, и бояться тут нечего. / Всех называют они сумасшедшими. / Кого-то издалека притащили к доктору, / и сразу же ясно: они не в себе, / очень серьезно их состояние. / Но есть и другие, с виду нормальные. Вроде не буйные, но тоже хворые. / Их семья или доктор заполнили формы, / дела все уладили, чтоб признать сумасшедшими, / но это не ложное заточение. / Все по закону, все в полном порядке. / Их хладнокровно приводят к ученому, / тот без проблемы малейшей выслушивает / рассказы семьи, смотрит на пациента, / в книжке выискивает болезнь подходящую / и махом вписывает в графу «диагноз». / Так и сошлют в желтый дом незаметненько. / Полно там людей с такими историями. / Живут кое-как, да тревожиться не о чем. / А вдруг та болезнь неправильно выбрана? / Но кто их знает, эти болезни?.. / Та ли, нет ли — никто не понимает, / достаточно только, что ты «психический», / из желтого дома больше не выбраться. / Спорь сколько хочешь, этим только докажешь, / что ты сумасшедший, — такова твоя участь. / Так поджигательницей называли / Яою Осити [24], но, если посмотрим, / по всем статьям та — эротоманка. / Или вот чистейший образец клептомании: / Исикава Гоэмон [25]. В больницу отправлен, / и диагноз стоит — мегаломания. / Просто, тяп-ляп диагнозы ставить. Таким-то образом! Чего волноваться? / Даже если болезнь непонятная, / берешь диагноз любой и записываешь. / Вольно живется врачу сумасшедших… Скарака, тякапоко, тятярака, тякапоко тякапоко, тякапоко…
▼ А-а-а-а! Вольно живется врачу сумасшедших. / А как лечить человека-то будем? / Волнуются только дураки да невежи. / Лечение так же у них происходит, / как слепой путь во мраке ищет. / Только череп не разбивают, / за это спасибо Цивилизации. / А что говорят сами больные? / Да и неважно, все за них сказано! / Прямо перед глазами их доказательства! / Смотрите на психические больницы! / Это тюрьмы с решетками из железа! / Это темницы! Это остроги! / Там бесчисленные орудия пыток! / Железные цепи, рубашки смирительные! / Наручники и кандалы ножные! / Кровати, к которым привязывают намертво! / Из камня темницы с окошками маленькими! / Страшные зрелища друг за другом следуют! / Даже злодей самый отъявленный / устрашится орудий, что тело терзают! Тякапоко, тякапоко…
▼ А-а-а-а! Устрашится орудий, что все тело терзают! / Но могут хотя бы пациента вылечить, / избавить от помешательства эти орудия? / А медицинские средства? Ни капельки! / Тем, кто не спит, колют снотворное. / Возбужденным дают транквилизаторы. / Тем, кто не ест, вместо питания / одни только капельницы да клизмы! / Всякий врач хуже плохого хирурга. / А если уж лечит, то редко долечит! / Ну а коль помер — что ж, не повезло тебе. / А-ха-ха! Хе-хе-хе! Все смеются. / О этот страшный Ад умалишенных! Скарака, тякапоко, тякапоко, тякапоко.
▼ А-а-а-а! О этот страшный Ад умалишенных! Но это лишь исток его самый, / лишь речка Сандзу [26], не боле, не дале. / Волосы дыбом от названия только! / Брехня эти ваши ады бесконечные! / Для дураков идиотские шутки. / Мучения разные и бесконечные / есть в психиатрических только лечебницах. / Вот где настоя-а-а-ащий А-а-а-ад умалишенных!!! Скарака, тякапоко, скарака, тякапоко, тякапоко, тякапоко, тякапоко, тякапоко, тякапоко, тякапоко…
4
▼ Скарака, тякапоко, тякапоко, тякапоко, тякапоко… А-а-а-а-а! Дамы и господа, не удивляйтесь, / такие дела не в одной лишь Японии. / Они и в Китае, и даже в Индии. / У психиатров всей Цивилизации / душа совершенно сострадать не способна. / Снаружи роскошные, а внутри адские, / больницы заполнены по крыши по самые / тенями бесплотными пациентов. / Да разве, вообще, такое резонно? / Кроватей в этих адских больницах / все больше и больше — целые тысячи! / И по всему миру такое! / Как на дрожжах они появляются. / А пациентам мест не хватает. / Но их все равно затворяют в больницах. / Лишь сроки становятся дольше и дольше. / Многие даже всю жизнь не выходят. / Оно и понятно, что мест не дождешься. / Врачи же от гордости только не лопаются, / на пациента вали что угодно. / Деньги текут, и делай что хочешь. / А если плату вдруг задержали, / мигом вышвыривают из больницы. / Это зовется домашним лечением. / Кому-то спокойно удалось выписаться, / кого-то вперед ногами вынесли, / да с совершенно иным диагнозом. / А люди стремятся в больницу психическую, / толпятся, толпятся у двери, у входа… Тякапоко, тякапоко.
▼ А-а-а-а-а! Люди толпятся, толпятся у входа. / Но разве это не удивительно? / Разве это не тайна, разве не чудо? / Зачем тратить деньги на психбольницу? / Зачем туда людей помещают? / Вижу, вижу все ваши сомнения. / У вас, наверное, не было опыта / жизни с психическими больными. / Так что слушайте, слушайте, слушайте дальше. / Дальше еще удивительней будет! / Тякарака, тякапоко вам все расскажет. / Что я не знаю, то рыба знает! Тякапоко, тякапоко!
▼ А-а-а-а! Что я не знаю, то рыба знает! / Есть вещи еще удивительней этих. / И притом совершенно обыкновенные. / Те, кто в больницах психиатрических служит, / ведают это, но сидят молча. / На том печать «совершенно секретно». / Говори сколько хочешь, никто не поверит, / очень уж несообразным все кажется, / но рыба-то всю правду поведает! / Всех сумасшедших под руку приводят / к кирпичным дверям желтого дома / родители, супруги, братья и сестры. / Плачут и молят, в ноженьки кланяются! / «Помогите, пожалуйста, излечите, пожалуйста!» / И просьб таких бессчетное множество. / Но среди этих родных и близких / искренни одни исключительно матери, / что сами ребенка выносили и просят / вылечить свою родную кровиночку, / которую рожали в ужасных муках. / А другие люди — отцы, братья, сестры, / в глубине души плевать хотели. / Но хуже всех невестки, которые / в больницу являются вместе со свекрами. / Два дня посидят, а потом начинаются / вздохи у койки: истомилась вся, ждет, / пока не приедут из деревни родные. / Но это еще не так уж и страшно! Невестка дождется и, сдав пациента / на руки врачам, убегает быстро. / Говорит, позвонить или в дамскую комнату / в зеркало глянуть, носик попудрить. / И след простыл, больше не увидим. Тякапоко, тякапоко…
